No pain - only pure gain. True mind.
Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного – спать. Я
одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал. Я шагаю, как
автомат, по улице Искусств – по улице, где умер Оскар Уайльд, совсем как я. Иду в ресторан,
где ничего не ем. Метрдотели обижаются, что я не притрагиваюсь к блюдам. А вы много
видели мертвецов, которые доедают горячее и облизываются? То есть все, что я пью, я пью натощак.
Что хорошо: быстро пьянею. Что плохо: наживаю язву желудка.
Я больше не улыбаюсь. Это выше моих сил. Я умер и похоронен. У меня не будет детей.
Мертвецы не производят на свет потомства. Я мертвец, пожимающий руки знакомым в кафе.
Очень общительный мертвец и очень замерзший. Я, наверно, самый грустный человек,
которого я встречал на своем веку.
Зимой в Париже, когда температура падает ниже нуля, человеку позарез нужны зальчики
в глубине кафе, где свет горит всю ночь. Там, забившись в стадо, чтобы никто не видел,
можешь наконец начать дрожать.
/с/
одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал. Я шагаю, как
автомат, по улице Искусств – по улице, где умер Оскар Уайльд, совсем как я. Иду в ресторан,
где ничего не ем. Метрдотели обижаются, что я не притрагиваюсь к блюдам. А вы много
видели мертвецов, которые доедают горячее и облизываются? То есть все, что я пью, я пью натощак.
Что хорошо: быстро пьянею. Что плохо: наживаю язву желудка.
Я больше не улыбаюсь. Это выше моих сил. Я умер и похоронен. У меня не будет детей.
Мертвецы не производят на свет потомства. Я мертвец, пожимающий руки знакомым в кафе.
Очень общительный мертвец и очень замерзший. Я, наверно, самый грустный человек,
которого я встречал на своем веку.
Зимой в Париже, когда температура падает ниже нуля, человеку позарез нужны зальчики
в глубине кафе, где свет горит всю ночь. Там, забившись в стадо, чтобы никто не видел,
можешь наконец начать дрожать.
/с/
обреченностьюживостью. вспоминается Сартр.В конце все иначе.